«Усюды шум і беганіна:
– Гараць Смятанічы, гараць!
Там дым, агонь і страляніна.
– Нам з вёскі трэба ўцякаць»

Уроженка деревни Большие Лозицы поэтесса Нина Галиновская не смогла пройти мимо трагедии соседней деревни. В ее поэтических строчках отразилась одна из страшнейших трагедий, произошедших в нашем районе. В 1942 году Сметаничи Толкачевского сельсовета были сожжены вместе с жителями…  Спустя 81 год боль Сметаничей не утихает.

Как это было

Версии о дате трагедии разнятся. В книге «Памяць. Шклоўскі раён» озвучена дата 22 июня.  Но по уточненным сведениям, все-таки это было 3 августа. Старожилы вспоминали, что накануне дети и подростки отмечали Ильин день. Гуляли, веселились… Словно в последний раз. 

А на следующий день через деревню шел отряд карателей, состоящий из немцев и полицаев предположительно Головчинского гарнизона. По одной версии, для уничтожения партизан в лесах за Черноручьем, по другой – именно в Сметаничи, так как здесь проживала семья командира партизанского отряда Павла Красякова и его брата – партизана Григория.

Что стало спусковым крючком трагедии? Старожилы вспоминали о том, что один из партизан, бывший на побывке дома, увидел карателей и выстрелил из окна, ранив немецкого командира. В это время же со стороны деревни Тудорово в Сметаничи въезжал обоз, на котором партизаны везли оружие и боеприпасы. Их увидела жительница крайнего дома. Женщина выбежала на улицу и стала махать руками командиру, предупреждая об опасности. Но ее не поняли, и обоз продолжал движение. В центре деревни случилась стычка с карателями, которые сделали вывод, что Сметаничи – деревня полностью партизанская.

То, что произошло дальше, нельзя представить даже в самом страшном сне. Людей сгоняли в дом и сарай, которые подожгли. Тех, кто пытался убежать, находили, бросали в огонь либо расстреливали. По округе стелился страшный черный дом, а крики людей были слышны далеко. 

Из воспоминаний старожилов

Говядской средней школой проведена огромная исследовательская работа, записаны воспоминания старожилов, большинства из которых уже нет в живых. «Я сама местная,  – рассказывает заместитель директора Ирина Киселькова. – И эта тема меня всегда очень волновала».

Так, в школьных записях хранятся воспоминания Шевцовой Марии Максимовны: «Перед Ильей в школе танцы были. Говорили, что плясали до самого утра. Перед смертью… Утром, когда старшая сестра и брат вернулись с танцев, мама сказала, чтобы ложились спать, делать ничего не будете, поскольку сегодня праздник. Вышла во двор, и с криком вбежала в дом «Деточки, немцы со стороны Лозиц едут!». Немцы выехали на перекресток, а навстречу ехали партизаны. Началась страшная стрельба. Старший брат говорил, чтобы мама нас забирала и убегала. И мы через свой огород, потом через колхозную рожь стали пробираться к кустам. Брат тоже мог спастись, но, видно, было его время погибнуть. Спрятались на болоте. А деревня горит, самолет летает – война, настоящая война. Домой пришли вечером. Те, кто живы, руки ломают, голосят…».

Власенко Мария Иосифовна тоже была одной из спасшихся: «Если бы не сосед, за которым мы увязались, не знаю, удалось ли нам спрятаться. Он вел свою семью через рожь, дошел до края, а потом зашел с обратной стороны. Немцы находили во ржи людей, которые прятались совсем близко от нас, мы слышали, как их уводили, а нас не нашли. Слышали, как сгоняли людей в сарай и дом, потом жгли. Только двоим мужчинам удалось выбраться. Один привязал сына на ремень, но мальчик сорвался в огонь…. В 5 часов вечера загудели машины, а потом стало тихо. Но только утром мы вышли, стали опознавать сгоревших. Маме сказали, что люди видели, как сына Николая немцы нашли, вели к сараю. А вот среди трупов мы его не нашли. Очень долго искали. 12 семей полностью сожгли». 

Через 6 недель Мария Иосифовна с мамой шли из церкви. Женщина вспоминала: «Я говорю: «Мама, посмотри, под печью чугунки стоят!»  –  «Какие ж это чугунки, это ж черепа людские». По кусочкам одежды некоторых опознавали».

Зарево над деревней

С одним из очевидцев трагедии пообщались и мы. Лидия Федоровне Тарасенко было пять лет, и вместе с братом она пряталась в картофельной борозде. После войны она осталась в Сметаничах. Ее дом стоит неподалеку от братской могилы, которая напоминает женщине о том страшном дне. Лидия Федоровна вспоминает огромное зарево и страшный, нечеловеческий крик, страшный запах горелого тела, вспоминает самолет, летавший над рожью и расстреливавший тех, кто пытался спастись.
После на пожарище находили людей, которые лежали, обнявшись друг с другом; у одного мужчины была кожаная шапка, которой он укрыл лицо, так его и опознали.  «Страшно было, жутко,  – говорит  Лидия Федоровна. – Не дай Бог нашим детям увидеть такие ужасы.

Из поколения в поколения

Один из тех, кто ныне бережно хранит память о той трагедии – Леонид Петрович Сударев. Он живет в Минске, но часто приезжает в Сметаничи, в родительский дом. Родившись в послевоенное время, он многое о ней слышал от своей мамы, Красяковой Марии Захаровны. 

Жители поселка Застенки, где Мария Захаровна жила с родителями и сестрой, в большинстве своем успели спрятаться в лесу. Но и там их доставал крупнокалиберный пулемет, установленный немцами на кургане – древнем городище.

Кроме сожженных жителей деревни была расстреляна сестра командира партизанского отряда Красякова Прасковья. В концлагерь забрали их двоюродную сестру Болбатенко Галину. Чудом избежала ареста двоюродная сестра, мать Леонида Петровича Мария Захаровна. А отец Красякова Павла Аксен Григорьевич просил сына: «Забери меня в отряд, убьют меня». Но сын отвечал: «Отец, тебе уже под 70, кому ты нужен? А в отряде ты не сможешь, ведь мы и на снегу спим». Но трагической участи отцу партизана избежать не удалось – он был застрелен местными полицаями.

Многим повезло остаться в живых по счастливой случайности. Одна из жительниц пряталась за насыпью для строительства железнодорожных путей вместе с другими сельчанами. Но те сказали ей, что маленький ребенок плачет и может всех выдать. Женщина с дочкой ушли в лес и были спасены. А прятавшиеся с ней сельчане погибли… 

«Один из мальчиков убегал, фашисты стреляли ему вслед, – это уже из рассказа Лидии Тапрасенко. – Пиджак мальчик развивался и его полы были изрешечены пулями. А сам он выжил».

Именно по инициативе Леонида Петровича в 2016 году на местном кладбище, где хоронили заживо сожженных – тех, кого смогли опознать, Толкачевским сельисполкомом был установлен памятник. Неопознанные останки погребли в братской могиле напротив того места, где стоял сарай и дом. В 1967 году здесь был установлен обелиск.

 «Об этом нужно помнить всегда, – говорит Леонид Петрович. – Поколения уходят, а страшная правда о зверствах карателей и от трагедии нашего народа должна передаваться молодежи и храниться в веках».

Расследование продолжается

Когда-то Сметаничи, известные с 1573 года, были самой большой деревней в округе, состоявшей из нескольких поселков. До начала войны насчитывался 121 двор, было 605 жителей. После войны она так и не смогла возродиться в полной мере. Из рассказа Леонида Сударева: «Оставшиеся в живых жители деревни Сметаничи строили землянки, маленькие хибарки, ночевали вместе со скотом в уцелевших сараях. И до освобождения от фашистов дожили не все».

 «Сметаничи – единственная деревня на территории Шкловского района, сожженная вместе с людьми в 1942 году, – рассказывает старший научный сотрудник районного историко-краеведческого музея Ирина Гапеева. – Расследование ее трагедии продолжается, ведь по данным прокуратуры Шкловского района количество погибших в Сметаничах более 100 человек. До сих пор не установлена и главная причина зверств над мирным населением деревни».

В 90-х годах при создании книги «Память. Шкловский район» были составлены списки «Жертвы фашизма: мирные граждане района, загубленные оккупантами», куда вошел и список сожженных людей деревни Сметаничи. Он состоит из 106 фамилий. Это целые семьи, по датам рождения старики, дети, подростки, много женщин. В страшном списке 45 детей до восемнадцати лет.

«На территории Шкловского района во время фашистско-немецкой оккупации 1941–1944 гг. было уничтожено и сожжено 23 деревни. Уничтоженные населенные пункты вошли в книгу «Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944)», изданная в 1984 году, – рассказывает Ирина Владимировна. – Но Сметаничи в эту книгу не вошли».

Но сегодня историческая справедливость восстанавливается. И Сметаничи стали одним из главных символов трагедии, постигших всю Беларусь и нашу Шкловщину.